Джонни Депп: «Еще Брандо говорил мне, что пора послать все к чертям»

На днях Джонни Депп объявил, что может закончить кинокарьеру намного раньше, чем предполагалось. «Я не говорю, что могу исчезнуть в любую секунду, но могу сказать, что время, когда в работе надо будет подводить итоги, не за горами, — сказал актер в недавнем интервью BBC. — В какой-то момент начинаешь думать, что в течение года слов, написанных сценаристами, ты произносишь больше, чем своих собственных». В большом материале Брайана Хайата, опубликованном в июльском номере RS, Джонни, сидя в своем лос-анджелесском офисе в джинсах, заклеенных скотчем, и дырявой шляпе на голове, размышляет о тех же материях.

Иногда поздним вечером после очередного съемочного дня, отложив гитару, закрыв одну из четырех или пяти книг, которые он одновременно читает или вырубив «самую тупую телепрограмму, какая только бывает» (он любит «Here Comes Honey Boo Boo»), Джонни Депп погружается в раздумья. Он любит свою работу, далеко не самую худшую из тех, что у него бывали в жизни; к тому же, в последние годы она дает ему огромные деньги, которые обеспечат безбедную жизнь не только его детям, но и внукам. Однако его не отпускают мысли, что можно было бы заняться и чем-то еще. Уехать куда-нибудь, где будет время подумать и, может быть, начать писать: не выдумывать истории, а просто записывать все, что придет в голову.

читать дальше

В съемках научно-фантастической драмы «Превосходство» сейчас перерыв, и Депп вернулся в свой лос-анджелесский офис. Накануне он отпраздновал четырнадцатилетие дочери. Скоро премьера «Одинокого рейнджера» — в новом блокбастере Гора Вербински с бюджетом 250 миллионов долларов Депп сыграл индейца Тонто, щеголяющего на экране в полной боевой раскраске, а кроме того, выступил в качестве исполнительного продюсера. Депп снова погружается в раздумья. «Мне скоро стукнет гребаный полтинник, — говорит он, закуривая толстую коричневую самокрутку. — Не могу сказать, что я хочу этим заниматься еще десять лет».

Мысли о том, чтобы уйти на покой, по словам Деппа, приходят к нему каждый день, но определенных планов у него пока нет. «Я думаю, что пока у меня есть возможность, желание и творческий заряд делать свою работу, мне нужно продолжать, — рассуждает Джонни своим гипнотизирующим, хотя и немного нечетким, пропитанным табаком баритоном. — А затем, в определенный момент, я сведу все к абсолютному минимуму и, видимо, сосредоточусь на том, чтобы просто жить. По-настоящему жить. Отправлюсь туда, где не надо все время скрываться и проникать в отель через кухню по подземным переходам. Видимо, когда я стал достаточно стар, мозг начал работать иначе, и я понял, что уже давно веду жизнь беглеца».

С другой стороны, возраст открывает дорогу к интересным ролям — вспомним хотя бы последние годы приятеля Деппа Марлона Брандо. Плюс он почти не умеет расслабляться. «Я не уверен, что вообще умею это делать, — говорит он. — Да нет, вообще не умею, чего тут. Когда мой мозг ничем не занят, он превращается в какую-то дрянь. Я становлюсь странным. То есть, не то чтобы странным. Я просто не могу успокоиться и все время чего-то жду». Актер сминает окурок в пепельнице, стоящей на деревянном журнальном столике, в который вмонтирована рулетка.

Когда Депп позволяет своим мыслям свободно выходить наружу, получается что-то вроде этого: «Часть меня очень озабочена проблемами нашей планеты, но если будешь слишком часто об этом думать, можно сойти с ума. Ты пытаешься понять, почему люди воюют друг с другом, когда им кажется, что их бог лучше чужого бога. И невероятное количество людей погибает. По-варварски, жестоко. Это невинные люди. И нет никакого способа с этим справиться: ты не можешь анализировать эти данные как компьютер, чтобы прийти какому-то заключению. Это невозможно. Поэтому приходится как-то защищаться».
Джонни делает паузу, смотрит сквозь свои темные очки с синим отливом и смеется, признавая, что зашел в тупик.
С Деппом приятно проводить время, здесь нет никаких сомнений. Быстро понимаешь, почему его кумиры — Брандо, Кит Ричардс, Хантер С. Томпсон, Боб Дилан — стали его друзьями. «Джонни настолько же интересен, как Дилан, Брандо или я», — говорит Ричардс, который дал несколько многочасовых интервью для документального фильма, который Депп снимает о жизни и музыке гитариста The Rolling Stones. «У него много интересов и отличное чувство юмора, — продолжает музыкант. — Такие люди тебя притягивают. По сути, он такой же, как я: застенчивый парень, который может много тебе дать. Кроме того, мы оба понимаем, что мы должны что-то сделать... и не знаем, что именно».

Одежда Деппа могла бы растрогать даже бродягу. На голове у актера потрепанная федора с большой дырой сверху. Он набросил бесформенный коричневый пиджак поверх синей джинсовой рубашки, под которой виднеется еще одна — украшенная оранжевыми полосами. Безразмерные джинсы Джонни выглядят так, будто скроены плотником, и, кажется, в любой момент готовы развалиться на лоскуты. Они заляпаны белой краской, а несколько больших дыр сзади заклеены скотчем. На пальцах Деппа несколько перстней с черепами. Коричневые кожаные ботинки — единственный специально состаренный элемент в наряде Джонни: они абсолютно новые (подарок производителя A.S. 98.), но выглядят так, будто их носили лет тридцать. У Джонни бородка, усы и множество татуировок, некоторые из них совсем свежие. «Скоро на мне не останется живого места», — говорит он.

Депп не может обходиться без очков. С рождения он был «слеп как летучая мышь» на левый глаз, и помочь ему так никто и не смог. «Все расплывается, — говорит Джонни. — У меня никогда не было нормального зрения». Правый же глаз просто близорук (а в последнее время — еще и дальнозорок), поэтому когда Депп снимается — если ему только не везет играть персонажа в очках, — он почти ничего не видит.

Откуда же взялся скотч на джинсах? «Однажды утром я понял, что должен пойти на какое-то мероприятие в школу, где учится мой сын — знаете, когда они все поднимаются и поют песню? Я должен был прийти туда к определенному времени, и конечно, я опаздывал, проверял карманы, чтобы удостовериться, на месте ли мой бумажник и паспорт и все такое. Я почему-то всегда ношу с собой паспорт».

Паспорт, который Джонни тут же извлекает из кармана, имеет не менее жалкий вид, чем его шляпа. «Я же говорю — вечный беглец, — повторяет Депп. — Так вот, я засунул руку в задний карман и подумал: «Господи Иисусе!» Там была огромная дыра, а на мне не было трусов».
Здесь мне приходится его прервать — это уже серьезные материи. Джонни Депп не носит трусов?
«Чаще всего, нет, — говорит он, может быть, немного краснея в тени своей ужасной шляпы. — Так что, мне пришлось срочно найти скотч. С тех пор так и хожу».

Штаны все те же, но сам Депп за последнее время явно переменился. Актер сидит в тихом офисе, расположенном в здании его продюсерской компании — элегантной пещере, защищенной плотными кумачовыми шторами от послеполуденного солнца, — и пьет в высшей степени безалкогольное пиво. Он не притрагивался к выпивке уже полтора года, но отказывается об этом говорить: не хочет называть это словом «завязал». «Я просто решил, что получил от алкоголя все, что мог, — объясняет Депп. — Я тщательно исследовал вино и более крепкие напитки, они тщательно исследовали меня, и я понял, что нам хорошо вместе, но может быть, даже слишком хорошо».

Депп никогда не считал себя алкоголиком. «Нет, — заявляет он, — у меня нет физической потребности в алкоголе как в наркотике. Скорее, принимал его как успокоительное, когда в голове начинался цирк и карнавал». Актер пробовал устанавливать себе правила: какое-то время он пил вино, но не притрагивался к крепким напиткам. В принципе, он умел пить и был на равных с такими мастерами дела, как, скажем, Томпсон. «Может быть, именно поэтому мы с Хантером так хорошо ладили, — размышляет Джонни. — Я могу продолжать очень долго, несколько недель. Но в конце концов ты понимаешь, что в этом нет никакого смысла. Ты бы не стал ставить таких опасных экспериментов, например, над своей машиной».
Как заметил Ричардс, Депп может быть по-своему застенчивым — именно поэтому он всегда хотел быть музыкантом, а не вокалистом в своих старых группах. «У меня некоторые проблемы с социализацией, — усмехается актер. — Вечеринки всегда были для меня большой проблемой. Мне там просто неуютно. Поэтому я понял, что в таких ситуациях мне надо пить: залить в себя несколько стаканов, чтобы было легче выжать из себя нужное количество пустых разговоров и пережить этот вечер».

Кроме того, Депп два с половиной года не курил, пока режиссер «Ромового дневника» Брюс Робинсон не дал ему затянуться сигариллой, когда они закончили фильм. «Никотин буквально бьет по тебе, и ты снова подсаживаешься, — говорит актер. — Если ты курильщик, настоящий курильщик, ты просто торчок». Джонни удалось существенно снизить дозу — за три с половиной часа, что мы провели вместе, он выкурил около шести сигарет, — но для него это явно больная тема: распечатав новую упаковку табака, он тщательно закрашивает маркером картинку, гротескно иллюстрирующую вред от курения.

«Там напечатана фотография парня с тремя с половиной зубами и какой-то красной болтающейся штукой во рту, — говорит Депп. — Курильщик должен на это смотреть, окей. Но потом он положит пачку на стол, и картинку увидят восемь его детей. Так тоже надо? Боже мой. Бывают вещи и похуже. Что не так с этими людьми? Мы все знаем, что курение, мягко говоря, не полезно. Жизнь вообще не полезна! Она тебя убивает! Понимаете, что я имею в виду? Что за черт! Люди не хотят сидеть рядом с курильщиками. Нет, тебе нельзя курить на Сансет Стрип, когда ешь на улице, но все равно же все должны вдыхать выхлопы, пыль и бактерии, которыми наполнен воздух».

Главная перемена в жизни Деппа — деликатного свойства: актер расстался с Ванессой Паради, которая была вместе с ним четырнадцать лет и стала матерью двоих его детей. «Последние несколько лет были достаточно неровными, — говорит Джонни медленно. — Расставание далось нелегко, но таково уж главное свойство этого процесса, особенно, если в нем невольно участвуют дети».
«Да, было очень тяжело, — добавляет он после паузы. — Ей было тяжело. Мне было тяжело. Детям было тяжело. Но это не означает, что теперь надо просто забыть этого человека — она же навсегда останется матерью моих детей, из-за детей мы будем связаны всю жизнь. Так что, лучше попытаться сделать все как можно лучше».

Таблоиды и TMZ, обнаружив, что после расставания с Ванессой Депп стал проводить кучу времени с Мэрилином Мэнсоном, принялись смаковать это факт на все лады: «Добрый семьянин стал собутыльником Сатаны!». «Вообще-то, мы с Джонни никогда вместе не бухали, — говорит Мэнсон. — Он, правда, подсадил меня на абсент, и не могу сказать, что я за это ему благодарен. Думаю, нас свела судьба. Мы оба тогда страдали от проблем, которые одолевали и в жизни, и внутри головы. Кажется, в итоге нам удалось сделать друг друга счастливее, так что можете называть это бромансом». Музыкант говорит, что сближение с Деппом привело в неистовство его подружку. «Она кричала: «Ты тусишь с Джонни, и он сейчас один!», — вспоминает Мэнсон. — Любая сойдет с ума от такого. А сам Джонни удивляется, когда девушки с ним заговаривают. В нем есть что-то детское, и мне это очень нравится. Боже, он действительно не понимает, почему они с ним заговаривают».

Немало времени Депп провел с еще одним своим другом, Дэмиеном Иколзом. Они познакомились, когда Иколз отбывал срок по делу Троицы и Западного Мемфиса: его и еще двоих парней осудили за якобы ритуальные убийства, которые они, скорей всего, не совершали. Джонни, который тоже когда-то был маргиналом из небольшого города, долгие годы спонсировал кампанию в поддержку пересмотра дела. Дом актера стал одним из первых мест, куда Дэмиен попал, выйдя из заключения. «Заходи, чувак», — сказал Депп Иколзу и отвел его в гостиную, где их ждал обед. («Я думал, что если ты только что вышел из тюрьмы, где провел восемнадцать лет, тебе наверняка захочется Tater Tots, — говорит актер. — Я бы точно мечтал о такос и какой-нибудь самой трешовой еде».) С тех пор они сделали пять или шесть парных татуировок, в том числе с рисунком ворона, который красуется на голове Деппа в «Одиноком рейнджере». «Когда мы вместе, нет ощущения, что рядом со мной знаменитость, — говорит Иколз. — Мне кажется, что я дома. Он будто пахнет домом».

Однако, когда Джонни был помоложе, он знал, как устроить настоящий дебош: мог, например, разгромить гостиничный номер после очередной ссоры с Кейт Мосс; но сейчас, утверждает он, все происходит иначе. «Теперь я точно не собирался начинать пить, чтобы пережить события, через которые мы прошли, — говорит Депп. — Это было бы фатально для меня. Я научился чувствовать, что обязан сохранять вменяемость, это стало моим долгом. Теперь я всегда должен быть уверен, что у моих детей все в порядке».

Родители Джонни тоже развелись, когда ему было пятнадцать, — этот удар он пережил с большим трудом. Когда он рассказывает о расставании с Ванессой, он вновь и вновь начинает говорит о детях. «Они проявляли необыкновенное понимание, необыкновенную силу во время всего этого, — говорит он. —Дети должны быть на первом месте. Ты не можешь скрыть от них происходящее — тогда придется все время врать. Ты, по меньшей мере, должен быть честным с детьми, а не морочить им головы». Отказ от алкоголя тут очень помог: Джонни удалось «принять все как есть и начать трезво решать проблемы».

Штаб-квартира продюсерской компании Деппа Infinitum Nihil (а переводе с латыни — «бесконечное ничто», отсылка к философии Льва Толстого) — это череда светлых, просторных и современных офисов с большой открытой кухней спереди. Переговорная временно завалена постерами и вырезанными из пенокартона фигурами персонажей «Одинокого рейнджера», присланными компанией Disney. В коридоре, ведущем к кабинету Деппа, висит большой, написанный маслом портрет актера в образе вампира, висевший над камином в «Мрачных тенях». Повсюду встречаются рисунки самого Джонни, в том числе портреты Дилана и Брандо, выполненные в стиле Люсьена Фрейда.

В кабинете актера слева от деревянного стола без компьютера висит обрамленный постер «Пиратов Карибского моря», а справа — еще одна его работа, сюрреалистический и немного пугающий портрет безликого человека в бесформенной белой униформе (позже к своему восторгу я узнаю, что он называется «Фил Коллинз»). В углу стоит столетняя акустическая гитара, а с потолка свисают антикварные люстры в стиле ар деко. На полках расставлены награды, фотографии детей, книги самых разных авторов: от Уильяма Блейка и Натаниэля Уэста до Нила Геймана и Энн Райс. Есть даже редкий экземпляр «Истинного лица Мессии» — разоблачительной биографии Л. Рона Хаббарда, написанной в 80-е. Если внезапно нагрянет Том Круз, книга станет отличным поводом для увлекательной беседы.

Двойная дверь ведет в соседнюю комнату, превращенную в своего рода музей: там стоит автомат для пинболла с портретом Джека Воробья, а также, по непонятной причине, копия скелета Человека-слона в полный рост. Между скелетом и игровым автоматом стоит безголовый манекен, облаченный в настоящий костюм из кожи и металла, который Джонни носил в фильме 1990 года «Эдвард Руки-ножницы». Это недавнее приобретение. «Я недавно увидел его здесь в первый раз за все эти годы, — говорит Депп. — Даже не знал, что его купили. Тогда это было нечто, скажу я вам. Мы снимали в Тампе, во Флориде, температура за сорок, невероятная влажность. Я ходил с этими почти деревянными волосами, с жирным гримом на лице. Из-за фильма я потерял несколько килограммов. Да, это было нечто».

Фильм был снят в том же году, когда Депп ушел из сериала «Джамп стрит, 21», и заложил основу для его самых крупных, и может быть, лучших ролей. Джонни, безусловно, удавались и образы обычных людей — вроде полицейского под прикрытием, вечно стоящего на грани нервного срыва, в «Донни Браско» или харизматичного наркокурьера в «Кокаине», — но, надевая странную шляпу и раскрасив лицо, он явно чувствует себя увереннее.
Необычная кривая карьеры Джонни привела его в 90-х в несколько отличных фильмов: от «Эда Вуда» до «Страха и ненависти в Лас-Вегасе», но серьезных коммерческих достижений ему не приносила. «Я мог выпасть из обоймы уже давным-давно, — заявляет Депп. — Я был на прямом пути к пенсии лет восемнадцать подряд. У меня было несколько полупровальных, с деловой точки зрения, фильмов и ни одного блокбастера. Поэтому меня поражало, что меня зовут сниматься снова и снова».

Чтобы сыграть эксцентричного капитана Джека Воробья в «Пиратах», он воспользовался приемами из мультфильмов, которые смотрел вместе с дочерью (другие источники вдохновения — фильмы с Бастером Китоном и повседневная жизнь Кита Ричардса). После этого, как выражается актер, «все сошло с ума» — и теперь его карьера выглядит как одна из самых ловких партий, разыгранных за всю историю Голливуда. Джонни — один из немногих актеров, за плечами которых есть фильмы, принесшие в прокате миллиард (вторые «Пираты» и «Алиса в стране чудес»), и одновременно он один из самых оригинальных характерных актеров современного кино. «Двадцать лет назад, — говорит режиссер «Пиратов» Гор Вербински, — Джонни Депп вряд ли попал бы в фильм со стомиллионным бюджетом, а теперь вряд ли найдешь крупнобюжетный проект, где бы его не было!».
«Когда ты в гриме, на себя самого легче смотреть, — объясняет Депп. — Легче смотреть на чужое лицо, чем на свое собственное. Я думаю, так у всех. Ты просыпаешься утром, чистишь зубы и думаешь: «Ох, опять этот урод? Ты все еще здесь? Чего тебе надо?». Очень важно в какой-то момент спрятаться. Это важно для той доли психически нормального человека, которая во мне осталась».

У Деппа с последней, одобренной Disney версии «Рейнджера» уже нет времени на независимое кино, которое он так любил 90-е, но у больших проектов есть свои преимущества. Интерпретацию сюжета «Одинокого рейнджера» Вербински многие сочтут вольной: кавалеристы Соединенных Штатов представлены плохими парнями, команчи — обреченными героями, а Одинокий рейнджер Арми Хаммер — чуть ли не помощником индейца Тонто. «Я хотел, чтобы он серьезно подошел к этому, — говорит Депп, нарастивший себе для роли солидные мускулы. — Я бы сам поостерегся связываться с человеком, который ходит с мертвой птицей на голове. Кроме того, у него так раскрашено лицо, что даже мне становится жутко». В Джонни течет индейская кровь: действие «Храбреца», единственного фильма, который он поставил как режиссер, происходит в резервации. У «Одинокого рейнджера» будет несколько большая аудитория. «Будучи внутри системы, ты можешь нанести гораздо больший вред», — говорит Вербински.
Когда Вербински сказал студийному руководству, что Депп заинтересован в проекте, они были крайне обрадованы. «На минуту все подумали: «Джонни Депп в роли Одинокого рейнджера? Отлично! Давайте это сделаем», — рассказывает Вербински. — А потом у них всех просто вытянулись лица: «Что? Он хочет играть Тонто? Помощника героя?».

У Джонни были свои причины. «Я хотел подарить немного надежды ребятам из резерваций, — говорит Депп, в ожерелье которого вплетен древний символ команчей. — Они живут без водопровода, испытывают трудности с наркотиками и алкоголем. Я хотел сказать этим ребятам: «К черту это все — чуваки, вы все еще воины!».

Депп вполне готов представить себе, что когда-нибудь он опубликует свои дневники. Он меньше уверен насчет других своих сочинений, не уверен даже, будет сам ли снимать что-то, кроме документальной ленты о Ричардсе. Джонни так задела реакция на «Храбреца», что он снял фильм с проката. «Меня оскорбил этот тон в прессе: «Актеришка, как ты смеешь думать, что у тебя есть мозги?». Но Терри Гиллиам сказал мне: «На самом деле «Храбрец» похож на тебя самого». Казалось, что фильм не знает, чем хочет стать, и я думаю, что это достаточно адекватное отражение ситуации: я не знал, каким я хотел его сделать, и до сих пор не знаю, кем я сам хочу стать».

Именно такого рода размышления подвели Деппа к мысли на время сбежать из своего обычного мира, заняться чем-то другим. «Большая часть меня думает, что было бы неплохо куда-нибудь смыться на пару лет, — говорит он. — Это не значит, что я хочу начать новую карьеру — мне всегда казалось странным, когда люди так делали».

Но на самом деле, Джонни уже нашел ответы на многие вопросы, когда появилась на свет его дочь Лили-Роуз. «Я долгие годы думал: «Ради чего это все?». Вся эта ерунда, которую я должен делать: интервью, фильмы, успех, неуспех и все тому подобное. Вдруг все стало абсолютно очевидно, и я сказал себе: «Я понял! Так вот для чего это все! Все ради этого прекрасного создания, которое появилось на свет благодаря мне». Я не понимал, что жизнь может значить, не имел ни малейшего представления. И все еще не понимаю. Я не уверен, что жизнь вообще должна что-то значить или быть чем-то определенным. Но пока ты можешь дышать — дыши. Пока ты можешь заставлять своих детей улыбаться и смеяться — делай это».
Депп не верит ни в Бога, ни в потусторонние силы, хотя в свое время он всерьез их искал. «Я думаю, что мы здесь, и на этом все, — говорит он. — Все остальное — грязь и черви».

Какое-то время Джонни думал, что будет здорово, если его тело скинут с обрыва. «Просто бросить вниз по склону, чтобы люди видели, как оно подпрыгивает, — говорит он. — Это может их развлечь. Еще хорошо бы сохранить татуировки. Это станет революцией в отношении к телу после смерти человека. Снять с парня кожу с татуировками, поместить ее рамки с формальдегидом и выставить — это звучит не слишком мрачно, правда ведь? Это не какое-то безумие, это очень круто. Можете себе представить? «Это что такое?» — «О, это татуировки моего папы. Это мой папа, растянутый на стене».
Что же касается карьеры и идеи спустить все на тормозах или исчезнуть, то надо принимать во внимание следующее: Мэнсон рассказывает историю о ночной попойке в Голливуде, когда они пошли к звезде Деппа на Аллее славы — он там прямо между Уэсли Снайпсом и Шер. «Мы хотели на нее нассать, — говорит Мэрилин. — Мы всерьез об этом думали. Не могу подтвердить или опровергнуть, сделали ли мы это на самом деле».

И, кроме того, Депп все время слышит в голове голос. Это рык Марлона Брандо, и вот что он хочет сказать: «На хрен. На хрен. Не нужно тебе это дерьмо. На хрен». Джонни громко смеется, рассказывая об этом, изображая, как Брандо кричит ему в ухо. «Марлон дошел до определенной точки, когда он просто сказал: «Мне плевать», — говорит актер, улыбаясь, как беглец, который видит перед собой конец долгой дороги. — И это, должно быть, был своего рода вид нирваны. Должно быть, так. Это свобода».


Источник: Rolling Stone